Страьё всякое...

Песни

Ты как цветок, забытый на снегу –
Дрожат, озябнув, тоненькие плечи,
А ты всё ждешь, что будешь ты замечен
И будешь поднят кем-то на бегу.

А ты всё ждешь таинственных шагов
Той, что придёт неслышно и незримо.
И глядя вслед всем, пробежавшим мимо,
Ты сочиняешь песни про Любовь.

Забыл ли тех, кто внёс тебя в пургу
Прикосновеньем ласковых перчаток?
Нет, в сердце остаётся отпечаток,
Как синий след на бархатном снегу.

А рядом я, но тронуть не могу
Я лепестков застывших паутинку.
Я лишь рисую странную картинку,
Где ты – цветок, забытый на снегу.
1997
***

Дождь полирует крыши ночных машин.
Я отворю окно, выпуская сны.
В шёлке пижам, что городу дождь нашил,
Нежится тело редкостной тишины.

Жёлтым кошачьим глазом фонарный столб
Смотрится тихо в зеркало жирных луж.
Старый асфальт, устав от народных толп,
С радостью тянет тело под свежий душ.

Где-то за занавеской холодных слёз,
В вымокшем доме тоже погашен свет.
Спят и не слышат скрипа ночных колёс,
Спят, и совсем не думают о Москве.

Как мне их жаль! Словами не передать…
Им не взглянуть в персидскую прелесть тьмы:
Блеск тёмных глаз – струящаяся вода,
Ветви деревьев – брови в следах сурьмы.

Бедные, им не слышать ночной трамвай,
Не любоваться этой ночной красой!
Я им спою тихонечко «баю-бай»,
Пусть им, бедняжкам, снится хороший сон.
1990



***
Не знаю я, когда это пройдёт…
И так себя ругаю,
Но сердце снова камнем упадёт,
Когда с тобой ДРУГАЯ.
Как будто камень, сердце упадёт,
Когда с тобой другая.

Сомненья, словно тени за спиной,
Хотя от них бегу я,
Когда идешь ты за руку со мной,
А смотришь на ДРУГУЮ.
Всю жизнь идешь ты за руку со мной,
А смотришь на другую.

Пускай ты пишешь песни о ДРУГИХ,
Но я не в силах злиться.
Не знаю, смог бы кто-нибудь из них
Вот так в тебя влюбиться?
Спроси их, может кто-нибудь из них
Вот так в тебя влюбиться?
1993
***

Я возвращаюсь! Это не трудно –
Просто рукой на ходу поверну
Маленький парус хрупкого судна,
Чтоб не доплыть в эту страну,
В эту страну, злую страну.

Я натянула новые струны,
Тело запело, будто стрела.
Это приятно, быть дерзкой и юной,
Только душа просит тепла,
Просит тепла, хочет тепла.

Мысли и письма, - всё разлетелось!
Скачут дождинки, крышу долбя…
Я возвращаюсь, и мне бы хотелось
Просто застать дома тебя,
Дома – тебя, только тебя.
1997
***

Как же трудно удержаться на краю!
Как же больно всё, что было бередить.
Я тихонечко на цыпочках стою,
Чтоб сомнения свои не разбудить.

Только б ветер мне сегодня не мешал,
Не ласкал моих запутанных кудрей.
Хоть и просит ласки бедная душа,
Но ей важно, чтоб она была твоей.

Только б смерть меня не сбила на бегу,
Чтоб успела я ещё тебе сказать,
Как без губ твоих дышать я не могу,
И как до смерти люблю твои глаза.

Только б друг сегодня мимо не прошёл,
Равнодушно глядя в сторону мою,
Только б понял он и сердцем и душой,
Как мне трудно удержаться на краю

Всё труднее, только я не упаду.
Не сломать меня врагам, не победить.
Я тихонечко на цыпочках пройду,
Чтоб тебя, мой дорогой, не разбудить.
1992
***

В моём лесу, не нарушая тишины,
Сливаясь с пеньем птиц и шумом ветра,
Крадусь я вдоль по краешку весны –
На расстоянье метра.

Мне хочется ворваться в жизнь твою,
Но в ней тебе и без меня не плохо.
Смотри же, я безмолвная, стою –
На расстояние вдоха…
1996
***

Зелень глаз твоих, как мята –
Ароматна и мягка.
И к тебе моя рука
Снова тянется слегка,
Только я не виновата.

Ночь фонариком колдует,
Всё меняется вокруг.
И тебя, мой милый друг,
Можно выпустить из рук –
Ветер снов тебя не сдует…
1996

***
Когда ты смотришь на меня
Таким весёлым, добрым взглядом,
Мне хочется кружиться рядом,
Как мотыльку вокруг огня.

Друзья, гитара и цветы,
Вино, как спелая малина…
И хорошо, что вечер длинный,
И хорошо, что рядом – ты.
1996
***
Я – бабочка. Я хрупкая, как снег.
Любуйся! (Можешь даже поснимать.)
Я сяду на ладонь твою во сне,
Но никому не дам себя поймать.

В моём сознанье явный перекос:
Дотронься пальцем – я уже мертва.
Ты ешь свой «персик» или «абрикос»,
А «бабочек» не следует жевать!

Я бабочка, влюблённая в цветок.
Кружу над ним, а он стоит, как перст.
И я, порхая, думаю о том,
Что кто-нибудь меня, конечно, съест.

Иль джентльмен изысканных манер
Меня тайком посадит на иглу.
И будет этот коллекционер
Держать меня в коробочке, в углу.

Я – женщина. Я хрупкая, как снег…
Любуйся мною и ко мне беги,
Но всё же, осторожен будь ко мне.
А скушать – даже думать не моги!
1997
***

Вот он! Стоит
между дамами-вазами,
Руки засунул
в карманы
пальто.
А для дам,
если складно сказано,
То уже и не важно,
ЧТО.

Вот он одну
целует в губы,
Которые
утопают в бороде.
А для дам,
если их любят,
То уже и не важно,
ГДЕ.

Стою по стенке,
ровно,
прямо,
На пальце надеты
муж-семья,
Но для мужчин,
если ты – дама,
То уже и не важно,
ЧЬЯ.

Подходит ко мне,
таращит лупы,
Гадко жеманится,
водит плечом…
Но для меня,
если ты
глупый,
То уже и не важно,
в ЧЁМ.

Дамы ревниво
вокруг трепещутся.
Выдумывая поводы
для новых врак.
Ведь для дам,
если вымещиваться,
То уже и не важно,
КАК.

Спросите,
что ж это сразу вам
Этакую
вывалила
кутерьму?
Видно, для всех,
если высказывать,
То уже и не важно,
КОМУ.
1989



***
Подступила к горлу осень, только знай себе, держись!
Прокралась тоска, как гость непрошеный.
Странной и короткой получилась эта жизнь,
Жизнь, которую мы летом прожили…
1995





***
В руках его горят планеты,
В его глазах мелькает ртуть…
И мчатся пылкие сонеты
Ко мне в ладони – отдохнуть.

Любить, по щучьему хотенью
И жить, как водится, в бреду…
…Он тоже оказался тенью
Того, кого давно я жду.

А тот, другой, был снегом талым,
Красив до одури, стревец.
Всю жизнь он подметал устало
Осколки выбитых сердец.

И я попалась ненароком,
Заткнув собою брешь в строю.
…Он был изысканным намёком
На тень, Единственный, твою…

Я где-то разглядела «ногу»,
Отдельно – «взгляд», отдельно – «смех»…
Но не слепить Его, ей богу,
Из них из всех. Из вас из всех.

Водчонки разные, да винца,
Да одиночества оскал…
И ты, и ты, ты – сердце Принца,
Который, вот, не доскакал.
1998